Сергей Лагода. Сквозь Дарьял (Терек-88).
Среди нехоженых путей
Один – пусть мой.
Среди невзятых рубежей
Один – за мной.
В. Высоцкий
Идея штурма ущелья возникла в 1984 г. после прохождения Ойгаинга (сентябрь 1981 года) и Тентека (август 1984 года). Сердце начинало биться чаще, когда взгляд натыкался на описание в справочнике "Водные маршруты СССР": "Собравшись перед мостом в одно русло, река круто падает в Дарьяльское ущелье, где ее уклон достигает 50 м/км. Ущелье непроходимо ни на каких судах..."
Если быть точным, то эта оценка 13-летней давности оказалась верной на 80%, т.к. сезонность сплава по Тереку указывалась с мая по сентябрь, а мы шли с 3 по 7 октября и считаем, что до сентября в ущелье входить, мягко говоря, нецелесообразно.
Итак, с 1984 года мы как бы заочно примеривались к Дарьялу. Река Ингури (октябрь 1984 г.), Снежная (июль 1985 г.), водопады и каньон "Блокгауз" на Белой (май 1985 г.), Цхенискали (апрель 1986 г. – паводок), Алхалкалакский прорыв на реке Паравани, где средний уклон не меньше Дарьяльского, но русло чище (май 1987 г. – суперпаводок), Шахлису (октябрь 1987 г.). Статья Майка Джонса «На каяках с Эвереста», с которой нас познакомили в 1987 году, явилась мощным раздражителем. Разве вынесет душа истинного бойца, для которого спортивный туризм почти религия, вызывающий и "наглый" вид не взятого никем участка? Соперника, которого заранее объявляют непобедимым.
В туризме и альпинизме противника выбирают. Известно, что весь фокус состоит в том, чтобы правильно выбрать. Если маршрут слабый или чрезмерно сложный – команда, как минимум, задержится в росте. Это схема, но как быть с уникальными маршрутами, десятилетиями известными "непроходами"? Мы решили этот вопрос объединением лидеров сборных команд по технике водного туризма из Обнинска, Курска и Московской области. Мы понимали, что Дарьял – явление особенное. Здесь любая мелкая неисправность, не обнаруженная, например, при осмотре судна перед стартом, небрежность в снаряжении или гребке, неумение предвидеть последствия своих действий – и все, группа уже выражает искренние соболезнования семье и близким... Вот почему мы собрали команду профессионалов ТВТ, в которой Дарьял овладел сознанием всех.
Наступил 1988 год, год Олимпийских игр, в который решено было подать заявку на прохождение Терека. Было ясно, что ни тренировки, ни участие в республиканских и всесоюзных соревнованиях (а их в 1988 г. планировалось до пяти) нужной готовности нам не обеспечат. Нужен был сложный длительный маршрут, который позволил бы промоделировать массу возможных ситуаций, причем не ранее, чем за месяц до выхода на Дарьял, чтобы сохранить навыки и рефлексы на высоком уровне. Исходя из этого, мы задумали и в августе 1988 г. осуществили спортивную стратегическую операцию "Регион". Она выстроила в линейный маршрут наиболее популярные среди водников реки Западного Тянь Шаня: Сандалаш – Чаткал – Пскем – Чаткал, путем замены слабого в спортивном отношении участка Чаткала (после водопада в первом каньоне до притока Найза) на Пскем. Маршрут, осуществленный в рамках Чемпионата СССР, мы прошли насквозь, с первопрохождением водопадов "Семиструнный" на Сандалаше и Чаткальский в первом каньоне Чаткала. Все это, несомненно, укрепило веру команды в свои силы. Когда же нашу заявку утвердили, осталось уповать только на погоду. Дождевой паводок мог отложить наши планы на год, а возможно, и навсегда.
Рекогносцировка, проведенная руководителем в июле, показала, что длина Дарьяльского ущелья, от автомобильного моста в селении Казбеги до плотины в Ларсе, составляет 14 километров. Условно его можно разделить на 3 участка.
Первый, тянущийся до расширения долины Терека, получил наименование водопадный прорыв "Демон". Его параметры: протяженность – 2 км, средний уклон свыше 50 м/км, трудоемкость – 3 дня, категория сложности – 6.
Второй участок – долинный, протяженностью 6 км, со средним уклоном около 20 м/км. Требует для прохождения до полутора дней. Категория пятая, но с одним очень опасным отрезком длиной 100 метров точно в середине участка.
Третий – водопадный прорыв "Девдорак", длиной 6 км, со средним уклоном 40 м/км. Шестая категория. Предположительно берется 3 дня.
С этими данными мы отправились в путь.
Итак, в 4 часа утра 2-го октября команда оказалась в Орджоникидзе на перроне вокзала. Наш кинооператор Александр Шаталов извлек записную книжку и процитировал из пушкинского "Путешествия в Арзурум во время похода 1829 года": "Мы (!) достигли Владикавказа, прежнего Капкая, преддверия гор". На озябший народ, хотевший то ли есть, то ли спать, это известие впечатления не произвело. Тогда, полистав немного, он прочитал: "Осетинцы самое бедное племя из народов, обитающих на Кавказе; женщины их прекрасны и, как слышно, очень благосклонны к путешественникам...".
Холостая часть нашей группы заметно расправила грудь и посмотрела по сторонам. Ночь показалась теплее. "Пора жратвой гасить основной инстинкт," – подумал руководитель и сказал:
- Шаталов, помоги Галине соорудить первый завтрак.
Галя Бочарова – наш завхоз. К группе она благосклонна в любое время, исключая моменты завтрака, обеда и ужина, потому после первого завтрака хочется приступить сразу ко второму. Поскольку он предстоял только в Казбеги, мы дружно рванули на автостанцию и уже в 7 часов утра погрузились и поехали.
Удачное начало сняло напряжение, и все подремывали, пока автобус миновал окраины. И вот уже впереди, точно гигантская лестница, одна над другой возвышаются ступени Лесистого, Пастбищного, Скалистого и Бокового хребтов с вершинами, увенчанными снежными шапками.
На 42-м км Военно-Грузинской дороги горы расступаются. В этой долине расположена Эзсминская ГЭС, на турбины которой вода поступает по тоннелю от плотины водозабора у селения Верхний Ларс. На 49-м км видны развалины родового замка осетинских феодалов Дударовых, взимавших пошлину с проезжавших. После присоединения Грузии к России царское правительство взяло на себя эту "благородную" миссию. Хозяев переселили во Владикавказ.
Через 4 км долгожданный Верхний Ларс. По пути к нему на берегу Терека лежит громадный валун серого гранита, называемый Ермоловским камнем. По преданию главнокомандующий русскими войсками на Кавказе генерал А. П. Ермолов на этом камне в 1821 году подписал договор с дагестанским ханом. Это самый большой в Европе ледниковый валун длиной 28 и высотой 14 метров.
А вот и поселок. Отсюда начинаются Дарьяльское ущелье и территория Грузии. Дорога сразу ныряет в тоннель, вскоре свет появляется, но грохот, к удивлению, остается. Это зажатый в каменные тиски Терек с ревом несет свои воды.
Впечатление усиливается почти отвесными 800-метровыми стенами каньона шириной не более 100 метров.
Не успеваем обменяться мнениями, как ныряем во второй тоннель, на выходе из которого нас в упор встречает русская крепость, а чуть подальше, на высокой скале, видна башня старинной крепости "Кумания" (1-й век до н.э. по свидетельству древнегреческого историка Страбона). Мы же, благодаря Лермонтову, считаем это развалинами легендарного "Замка Тамары". Вспомните:
В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на Черной скале.
В той башне высокой и тесной
Царица Тамара жила:
Прекрасна, как ангел небесный,
Как демон коварна и зла.
Впрочем, историю этих мест в 1829 году рассказал современникам А.С. Пушкин: "Дариал на древнем персидском языке значит ворота. По свидетельству Плиния, Кавказские врата, ошибочно называемые Каспийскими, находились здесь. Ущелье замкнуто было настоящими воротами, деревянными, окованными железом. Под ними, пишет Плиний, течет река Дириодорис. Тут была воздвигнута и крепость для удержания набегов диких племен...". Кстати, крепость сейчас находится на высоте 25 метров над рекой, а в XVII веке она была в два раза ближе к урезу воды, что свидетельствует об интенсивном заглублении русла.
За дарьяльским укреплением дорога пересекает правый приток Терека – реку Кистинку, воды которой приводят в движение турбины небольшой казбегской ГЭС. На полянах вокруг нее мы планируем организовать второй базовый лагерь. На 59-м километре дороги открывается вид на Кабахское ущелье, в верховьях которого лежит один из самых мощных ледников Казбека – Девдоракский. В прошлом столетии с ним были связаны катастрофические разрушения в долине Терека. Сползая с крутого северо-восточного склона горы, лед дробился на огромные глыбы, и они скатывались по Кабахскому ущелью в Дарьял.
Оттоль сорвался раз обвал,
И с тяжким грохотом упал,
И всю теснину между скал
Загородил,
И Терека могучий вал
Остановил.
Был такой факт: обвал 1832-го года огромной массой льда, снега и камней завалил ущелье на протяжении 3 км, образовав плотину высотой 100 метров и "выключив" Терек на 8 часов. Прорыв образовавшегося озера разрушил дорогу на протяжении 15 км и уничтожил все селения, расположенные ниже 70 м над рекой.
У селения Гвелети (60-й км) долина вновь сжимается до 100 метров. Переехав через мост, у которого расположен пост ГАИ, автобус натужно завыл и начал карабкаться в гору. На высоте 50 метров от воды крутизна подъема уменьшилась, и дорога стала делать крутые петли на скалах. В двух местах она висит над пропастью на бетонных опорах. За тоннелем долина Терека поражает непривычной широтой. Река извивается по ее плоскому дну, а дорога неуклонно поднимается вверх. Отсюда открывается вид на город Казбеги, за 1.5 км до которого река и дорога сходятся. Даже беглого взгляда на Терек, беснующийся под обрывом, достаточно, чтобы говорливые притихли. Скорее всего, именно здесь Лермонтов сочинил строки из поэмы "Демон":
И, глубоко внизу чернея,
Как трещина, жилище змея,
Вился излучистый Дарьял,
И Терек, прыгая как львица
С косматой гривой на хребте,
Ревел, – и гордый зверь и птица,
Кружась в лазурной высоте,
Глаголу вод его внимали.
С дороги просматривается несколько откровенных водопадов. Даже на фоне необычайно большого уклона они были заметны.
Ух, наконец, достигли мы Казбеги! Слева от дороги Терек, справа – рукотворный лесопарк, в котором будет первый базовый лагерь. Пока мы осматриваемся, поеживаясь под колючим ветром (все же высота 1750 м), Шаталов заводит кинокамеру и по памяти коверкает Пушкина: "Деревня Казбек находится у подошвы горы Казбек и принадлежит князю Казбеку". С тех пор деревня стала городом. Гору Казбек (по-грузински Мкинвари) назвали шестой по высоте вершиной Кавказа, а в доме князя организовали краеведческий музей. Кстати, там удалось узнать, что при строительстве дороги в 1877 году здесь были найдены пять женских скелетов в полном боевом снаряжении, что не опровергает свидетельства древних историков: горы между Тереком и Арагви были когда-то местом пребывания амазонок. У нас в команде их тоже две, попробуем не превращать их в скелеты.
Полдня ушло на сбор катамаранов. Перед спуском их на воду местные джигиты некстати сообщили, что года три назад при попытке пройти Терек погиб участник чешской экспедиции.
Разминка. Прошли 400 метров до левого притока Чхери. Вода в нем цвета асфальта, значит, таяние ледников Казбека еще продолжается. Ниже уклон русла заметно увеличивается, но это на завтра. Сегодня только встряхнуться и проверить суда.
Быстро стемнело, ветер стих, зажглись звезды и... На высоком плато под Казбеком полыхнул, засиял во весь рост собор, освещенный мощными прожекторами. Выхваченный из тьмы, он, казалось, парил над долиной и вечностью, как застывшая музыка Баха. Остывал ужин, а мы лежали на спальниках под звездным небом, смотрели на это неземное величие, и чудилось, будто звездная пыль кружилась в воздухе под звуки органа.
Утро. Холодное, ветреное и напряженное. И только когда нам доверительно сообщили, что года три назад в Тереке погибло 8 французов, народ расхохотался: за ночь количество жертв выросло в восемь раз. Местное население явно охраняло свою гордость от вторжения.
Начали коряво. Первый порог длиной 150 метров густо забит камнями. Проходы узкие. Необычная крутизна русла не позволяет точно выдержать намеченную линию движения. К обсуждению тактики прохождения подключаются страховщики из береговой команды, закреплявшие веревки, натянутые через реку (каждый раз мы переносим эту страховку до места предполагаемой швартовки). Врач команды, он же предводитель страхбригады, вставил строчку:
Я родился у Казбека,
Вскормлен грудью облаков...
... готов.
- Сам сочинил, Саня?
- Ты что, Лермонтов!
Народ поглядел в сторону горы. Отсюда она как на ладони.
- Давайте так и назовем первенца – "Казбек," – предложил невозмутимый Саша Львов.
- Правильно! Местному районному князю будет принадлежать одноименный порог.
Штурмовой экипаж сделал еще бросок на 60 метров и остановился в крохотной суводи у ручья справа. Появилась уверенность. Еще 100 метров, да каких! Вначале крутой вираж, в обход глыбы, перекрывавшей почти все русло, затем два водопада – 2 и 2.5 метра и чалка на струе. Все это на уклоне 50 м/км среди хаоса струй и камней. Уверенность переросла в дерзость. Решили вторым катамараном идти сходу все предыдущие 160 метров, причем правым загребным – Бочарова.
Старт! Через 80 метров на обходе глыбы сил экипажа не хватило. Удар, разворот, прыжок через камни... Нет уже ни дерзости, ни уверенности: во второй водопад зашли на малой скорости, при падении выбило из посадки загребных, кормовых задавило водой сверху. До чалки, впрочем, дошли сами. Пожалуй, область применения женщин на Дарьяле несколько уже, чем нам представлялось. Порог назвали "Амазонка"
Дальше двигаемся одним судном, меняя штурмовой экипаж. Во-первых, день на исходе, а прошли 300 м. Во-вторых, страховать с воды при ширине русла 15-20 метров и таком большом уклоне нецелесообразно, т. к. малейшее промедление – и спасать придется два экипажа, с чем команда дока может не справиться. Наконец, наличие целехонького судна на берегу избавляет от излишней жалости к рабочему кату и, кроме того, уменьшает пресс графика штурма.
Теперь все внимание страховке. Надо одолеть 20 метров, причем последняя сотня – сплошной водопад (падение 13 м), а дальше... Лучше сегодня не смотреть. Там низкий гул и водяная пыль демаскирует нечто уникальное. Все спасатели сосредоточены в районе финиша. Впрочем, для экипажа страховка не столько в численности береговой команды, сколько в нем самом – в технической, физической и психологической готовности каждого из четырех к данному препятствию. Когда экипаж терпит аварии, пусть и при идеально работающей бригаде обеспечения, то с каждой неудачей его уверенность и возможности падают. В итоге будет обнесено почти все, а тяжелый осадок споров может развалить любую команду.
Начали не спеша, направив судно лагом к метровому сливу через всю реку. По бочке за ним траверсировали реку, развернулись на выбранную струю, и сразу все закипело. Набирая скорость, кат пошел, порой скрываясь в пене, порой высоко взлетая, словно под ним взметнулось голубое пламя. Первые 100 м за 30 секунд. Дальше планировался всего один сход со струи вправо, но уже в ложе затяжного водопада. Секунда промедления и... Вместо свободного скольжения началось падение сквозь завал. Вот понесло кормой, и все попытки быстро развернуть судно блокировались каменным строем. Только за 15 метров до финиша удалось стать на курс, вытащить карабин экстренной чалки и защелкнуться в веревку. Сверху на судно легли еще три спасконца. Все.
Идем в лагерь сквозь заросли дикой облепихи. Роща крупной оранжевой ягоды охраняется городскими властями: заготавливать нельзя. Но есть можно. Все жуют и делятся впечатлениями:
- Ну что, славяне, кто-то говорил, воды маловато?
В ответ здоровый хохот людей, понимающих, что просто стоять на земле – это уже не так уж и мало.
- Со сроками мы явно угадали.
- Какое там гадание! Да здравствует Советская Конституция, самая спортивная конституция в мире!
Глядя на команду, понимаешь, что горы – ничто без людской радости.
- Народ, мы незаслуженно забыли наше слово "Мардарий", оно хорошо ложится в качестве названия каскада.
Длинный осенний вечер провели у костра сборной команды "Спутника", спустившейся с Казбека. К нам перешел громадный пес, ходивший с ними на вершину. Зовут Казбек Виссарионович. Умная овчарка поняла, что восхождение закончилось и теперь надо менять команду. Все дни она была с нами, как талисман. Днем Казбек бежал по берегу, в кровь срывая лапы на острых камнях, ночью охранял лагерь. Есть не просил, терпел вольное обращение с собою и все смотрел, словно пытаясь понять, зачем нам все это.
Сложный боевой поход (язык не поворачивается назвать Дарьял только спортивным соперником) – это то, что делает тебя человеком в собственных глазах. Каждый из нас пришел сюда, чтобы почувствовать себя сильным, умным и свободным. В буднях мы почти всегда стеснены, зажаты. Будни нашпиговывают нас комплексами, а здесь мы от них освобождаемся. Именно борьба с ярким чувством риска дает нам ощущение душевной полноты, могущества, величия, которого в других условиях в себе не находим. Здесь мы живем в непрерывном потоке восторга, упиваемся противоборством, от которого гулко бьется сердце, как от прикосновения первой любви.
Утро второго дня показалось особенно холодным. Сегодня кульминация прорыва "Демон". Уже в 9 утра готовимся к броску длиной всего 40 метров: 20 – до и 20 – после, а в середине две глыбы воротами сжали реку до 5 м и в этом узком горле – водопад "Гидравлический пресс" высотой 3,5 м. На перегибе поток вспарывает острый камень, оставляя проход, справа всего 2 м, по которому наш флагманский кат обрушился на черную плиту, временами выглядывающую из пенного котла.
Расчет был на тугие баллоны высокого давления, которые скользнут по камню, а мощный поток быстро продавит через него все судно. Однако в полной мере избежать чугонотерапии не удалось. Лязг и грохот привел в смятение страхбригаду, а экипаж... этого не слышал. Никто(!) не различал звука лобового удара. Рассматривая смятую и сломанную трубу продольного набора диаметром 45 мм, они сомневались и удивлялись одновременно. Позже, шедший загребным Данис Кадыров объяснил это просто: каждый знал, что его ждет на 46-м метре. Там начиналась 130-метровая цепь водопадов "Эскалатор" с уклоном 120 м/км, и никто не хотел сделать роковую ошибку, сознавая, что все в жизни экипажа зависит только от тебя, что трое физически не смогут привезти к желанному берегу одного промедлившего или растерявшегося. Это сродни свободному лазанию на скалах, но когда четверо связаны одной веревкой, и срыв одного не оставляет надежд остальным.
Оставив, разбитый флагман на берегу, начали готовить к спуску "Зеленое чудовище" – второе наше судно. Тем временем "Эскалатор" накрыли сетью перетяжек и точками береговой страховки. Частично обновленный экипаж снова и снова "прокручивает" возможные варианты, выстраивает в памяти длинную вереницу ориентиров. Особенно опасно начало, где два крутых маневра и почти гарантированный удар в скалу левого берега.
Пуск! На таком уклоне это слово ближе, точнее что ли, чем старт. Катамаран рвануло от берега, теперь все наши знания на уровне чувств. Команд почти нет, их просто не успеть осмыслить и выполнить, хотя точно выдержать намеченную линию почти никогда не удается, все отклонения отрабатываются достаточно точно. "Зашитые" в памяти ориентиры и варианты вспыхивают в сознании и сравниваются с положением судна. Все происходит на уровне рефлексов, пока вдруг не возникает место финиша. Здесь заорали сразу трое:
- Чалка справа!
И вот уже руки друзей держат вибрирующий на струе катамаран, тянут его на берег.
Сюрпризы продолжаются. Ниже обнаружена связка водопадов "Дабл". Первый похож на "Гидропресс": избежать удара о камень в нижнем бьефе и здесь нельзя. Если изуродуем каркас второго судна – все, Терек закроется на обед, переходящий в ранний завтрак. Приходится "тормозить" экипаж, убеждающий, что камень на этот раз "не такой твердый", а они "стали более верткими". Обнос 15 метров не портит настроения, т.к. при подъеме воды на 10 см проход однозначен.
Наконец, последний каскад длиной 120 метров с двумя крутыми поворотами русла, двумя выраженными водопадиками чуть ниже двух метров и ...начинается долгожданное расширение долины. Нетерпение сквозит на лицах экипажа, явно недооценивавшего точного захода во второй слив. А здесь еще перетяжки пришлось снять, ведь слева отвесная стена. Решили обойтись тремя спасконцами: в случае аварии, людей через 50 м забьет на мелководье, в камни. Учитывая мокрые гидрокостюмы и наличие средств защиты костей, этот вариант приемлем.
После вялой работы на первом водопаде последовал удар в камни левого берега, судно развернуло. Как-то пусто стало в желудке, до второго слива 5 метров, а кат начал разворачиваться. Прыжок! Левый баллон стал вылезать на плиту...
Переворот! Троих, державшихся за судно, швырнуло вместе с ним к берегу. Их тут же зафиксировали спасатели. Прохоров ушел за поворот, там крутая горка, и при каждом погружении через нос в Сашу задавливало порцию воды. При появлении на поверхности она из него выходила фонтаном, и спасконцы, ложившихся вокруг него и на него, он не успевал схватить. Пройдя дрейфом 60 м, весь в веревках, как осьминог, Саня самостоятельно выбрался на берег.
Со всех сторон к нему бежали люди, а с дороги, на крутом левом берегу, за всем этим наблюдала контрольно-спасательная служба Северной Осетии. Оценив, что их вмешательства не требуется, они инкогнито удалились. Об этом мы узнали при очередном их контрольном визите. Это первый и единственный случай на нашей памяти, когда КСС вела по маршруту группу, да еще так интеллигентно.
Пока док с кинооператором обхаживали Прохорова, глубинная разведка доложила о желании сделать еще один бросок на 400 метров. Участок слаломный, венчает его мощный слив у подножия глыбы в центре русла, но уклон явно меньше. Утром пришлось бы его брать по частям, пока разогреемся и войдем в форму. Выигрыш около часа. Направив кино-фотогруппу, пострадавшего и женщин собирать имущество, рассеянное по всему пройденному за день отрезку, а врача и двух страховщиков – бегом к водопаду, экипаж стал готовить катамаран.
Не станем описывать проблем, когда трассу бегло видели лишь двое из экипажа. Каждый водник знает, что в этом есть своя прелесть. Со смыслом, правда, хуже.
Возвращение в лагерь всегда радость, а мы смогли сделать за день полтора километра и ликовали. Планировали верхний участок осилить за 3 дня, а уложились в два. Шли одним судном, на просмотры бегом, но главное – в нас бушевала одержимость первопроходцев, азарт, дерзость и расчет. Учли и бесконечные споры первого дня, отнявшие много нервов при выборе линии движения. Решив, что опыт лидеров примерно равнозначен, на каждое прохождение руководителем назначался новый капитан, который объяснял замысел. Аварийные варианты уточняли вместе. При удачном исполнении всем было хорошо от ощущения своих возможностей, а лидер испытывал в душе почти восторг, от которого он весь день был и сильнее, и умнее, и увлеченнее. А без вдохновения каждого и одержимости всех мы бы не одолели Дарьял.
Пройдя вдоль ущелья пешком, Пушкин писал: "... скоро притупляются впечатления. Едва прошли сутки, и уже рев Терека и его безобразные водопады, уже утесы и пропасти не привлекали моего внимания...". У нас же от перманентного стресса притупился аппетит. Шли без обеда, а голод навалился только вечером, когда подходили к базовому лагерю. У придорожной шашлычной тормознули.
"Сейчас бы "Цинандали" водкой лакирнуть," – вздохнул док, уплетая свинину.
Все с дебильно-отрешенными рожами жевали шашлык, разглядывая шампуры.
"Вот, помню, на Урухе... кстати, недалеко отсюда..." – не унимался детский доктор.
Народ зажевал тщательнее и смотрел пристальнее. Он смотрел на руководителя.
Утро. Лагерь накрыло облако. Видимо, оно заблудилось с бодуна. Мелкий дождь и экспресс-завтрак. По плану сегодня скоростной спуск около 5 километров через широкую долину до поста ГАИ. Двое ушли ремонтировать каркас на флагмане, двое перебазируют лагерь на 9 км вниз, остальные ушли на сплав.
Дождь усиливается. Говорят, природа не бывает враждебной, просто она сама по себе. Но на Дарьяле окружающий ландшафт подавляет, и в дождь там особенно тяжело. Зато есть волнующий запах живой воды, вода там пахнет страхом. А без него не испытать настоящую остроту сплава. Только подавляя страх, мы сохраняем спасительную быстроту мыслей и движений. В этом вся фенька водного туризма.
Через 2 часа группа собралась вместе. К этому времени одолели еще 200 метров. Ниже уже проще, и катамараны пошли тандемом. Через 3 км, которые представляют почти сплошной порог пятой категории, подошли к сужению долины. Ориентир опасного и технически сложного порога "Тоннель" – бетонная эстакада дороги на высоте 50 м над рекой. Порог мрачен. Длина его 110 метров, но кульминация расположена во входной части, что ставит много проблем по страховке. При внимательном рассмотрении оказывается, что до ключевой точки добраться совсем непросто. Есть над чем раскинуть остатки мозгов, поэтому объявляется обед.
Пока женщины колдуют над бутербродами, ударная пятерка поодиночке бродит вдоль порога. Вот сошлись.
- Ты как?
- Плохое место, — Володя Чехович отводит взгляд.
Четверо других смотрят зло. Это хорошо, без злости не получится выложиться. Не то, чтобы звериная злоба, но глубинные инстинкты будут здесь как раз. Оптимальный выход в точку прострела затруднен коварными двухметровыми воротами на мощной струе и камнем прямо по курсу. Но даже при точном заходе вероятность заклинивания судна под глыбой велика – проход-то шириной 3 м и почти поперек него струя, уходящая в подмыв.
Рассеяв мрак ущелья, сквозь сетку дождя появилось солнце. Очень кстати!
На заходе со страху гребли чересчур резво, явно забрали левее и зацепили камень. Раскрутило кормой вниз. Времени довернуть уже нет, и страховщики занервничали, а экипаж сработал быстро и синхронно: все яростно загребли против боковой струи, и катамаран заскользил от коварного прижима, втискиваясь в узкое горло единственного прохода. Восторженный рев береговой команды подсказал, что самое опасное проскочили. Дальше просто тяжелая работа. Хотя как посмотреть. Второе судно, чтобы не искушать судьбу, мы обнесли и здесь, в случае аварии (что не исключено в состоянии естественной эйфории) его забьет в нишу под отвесной скалой.
Ниже, до поста ГАИ, пятая категория. Эти 2 км промелькнули незаметно. Вот мы уже в базовом лагере, на недостроенной партийной вилле.
Жар настоящего камина, крыша над головой, блики пламени на стенах, рой голосов, всё великолепно!
Так и должно было быть в день рождения дока.
На следующий день кинооператор потребовал съемку с воды. Закрепив его на месте кормового, мы с километр старались идти очень аккуратно, выполняя при этом не очень соответствующие ситуации, зато подходящие ракурсу и сюжету просьбы. Река здесь умеренно шустрая, снимать с наплыва можно. Однако что-то там заело или чего-то не хватило, и увлеченный работой оператор твердо потребовал провести его "вон там". В этот момент мы стояли в настоящей суводи (единственная на Дарьяле, существует при любом уровне воды и являющейся четкой границей начала Девдоракского прорыва), Шура показывал ниже.
В конце энергичной беседы Саша согласился, что с берега вид лучше. И все же его лихость невольно на нас повлияла: первый кат из затяжного входного каскада на 59-м километре вышел в полуподводно-раздолбанном состоянии. Пошли одним судном, но недолго. Следующий 150-метровый участок "Кубики Врубика" привез нам 17 пробоин в баллоне. Объявляется традиционный в такой ситуации обед. Есть не хочется, но все знают, что когда действительно наступит время обеда, завхоз раздаст в лучшем случае обещание ужина.
Наконец смесь ремонта с едой позади. Морщины и складки поплавков расправились под лучами осеннего солнца, а группа тянет время. Бодрый вид "боевых коней" не вдохновляет. Не хочется залезать в гидрокостюмы, и все бродят голяком с видом занятых людей. На дворе октябрь, и у нас в России эта мода уже не по сезону. Только очередная порция джигитов, вышедшая из машин с неизменными вопросами (Ктэ такие?.. По Тэреку?.. Сколько платят, слушай?.. Ха-ха!.. Нэльзя, слушай!), заставляет побыстрее одеть "доспехи" и взять весла. Контакты с населением Кавказа сильно утомляют, и мы их избегаем.
Вынужденная задержка привела к увеличению длины участков, проходимых за один бросок. Последовательно 300, 250, 200 метров слалома, и вот мы уже у моста. Здесь начинается выдающегося препятствие нижнего Дарьяла – 250-метровый каскад водопадов "Голиаф". С громадной скоростью, прорываясь сквозь частокол глыб, река теряет здесь около 20 метров. Но не ростом страшен великан, а внешностью и коварством. Главная опасность на входе. После прыжка с первой отвесной ступени надо мгновенно уйти со струи влево, в обход гигантской глыбы. В случае задержки на секунду судно швырнет со второго водопада на камни, потянет опять сквозь пульсары и каменный хаос, а страховку можно выставить только через 70 метров, да и то на струе.
Обстановка нервная и злая. Точно оценить параметры входной "бочки" не удается.
Начинает темнеть. Если не идти, то завтра потратим на каскад часов пять, но и сражаться без уверенности нельзя. Мрачная страховка начеку вот уже 40 минут.
- Плохое место, – сдался Кадыров.
- Эх, Данис! Ну почему ты не Денис... Давыдов?
- Потому что мне сегодня 37, и я ставлю.
Вопрос решен. Обнеся 30 м входной ступени, мы взяли порог. Победили Голиафа без головы, но все равно, довольны победной точкой дня. А еще предвкушаем харч, на который "расколется" Галина в честь именинника.
Хмурое, ненастное утро пятого дня. Мы еще не знаем, что это утро последнего рабочего дня. Точнее, последний день праздника, который останется в нас навсегда. Привыкнув, что на Дарьяле у нас ничего наскоком не получается, основательно готовим первый выход.
- А где страховка? – озираясь по сторонам, интересуется Чехович.
- 400 метров ниже.
- Ты что, шеф, супа объелся? – задумчиво интересуется Прохоров, которому вести сейчас кат по трассе.
Еще раз прокрутив вслух линию движения и ориентиры, решаем, что можно рискнуть. Прошли не хило, хотя спросонья мозгов на такой отрезок хватает с трудом. Выручает свежая реакция отдохнувшего ночью тела.
Теперь на нас в упор обращены три зловещие бетонные глазницы из скалы левого берега. Под ними двухсотметровый каскад водопадов "Амбразуры". Его и расположенную в 100 м ниже цепь препятствий "Созвездие Кистинки" шли с азартом, даже с каким-то озорством. Два дня рождения подряд разбаловали народ. Супа к обеду им не хочется, все рвутся дойти до крепости – там кафе, шашлык и вообще.
Когда мы в касках, защите и прочих атрибутах двинулись на точку питания, толпа иностранцев рассматривала памятник в честь 200-летия Георгиевского трактата. Рядом советским экскурсантам показывали скалу напротив кафе, где отец Федор с колбасой в зубах игнорировал Остапа Бендера. При нашем приближении не наши люди взялись за фотоаппараты. Мы важно замедлили шаг и потеряли темп. Соотечественники Остапа и Федора в это время сметливо взялись за шампуры, как оказалось, последних шашлыков.
После затянувшейся трапезы мудрый Терек подарил нам относительно спокойные 200 метров. А в 50 м ниже моста, мощнейшим прижимом к выступу правобережного отвеса, начинается 700-метровая слаломная трасса под условным название "Дот", которую венчают три водопадных слива опасной структуры (кстати, в бункере дота, что рядом с мостом, хранится весло погибшего чеха).
Как-то ладно пошел у нас сплав. Весь участок прошли за два часа в четыре броска, причем без единой ошибки. Пожалуй, это единственный случай, когда мы получили полный кайф от своих возможностей.
- Как мы по лузам заструячили, а ?!
- Кое-что можем! – это перебрасывается фразами бегущая на просмотр штурмовая четверка.
Особенно удался третий отрезок. Чувствуя момент, мы отодвинули страховку на 360 метров в район пенной чаши первого водопада. Со старта набрали высокую скорость, прошли серию сливов, заметались по руслу, обводя судно вокруг камней, и устремились к крутому водоскату. Катамаран шел, объединяя экипаж и всех, кто это видел, в едином взрыве восторга.
- Наглеем, ребята! – улыбается на финише команда дока.
- А что, скучно без работы?
Ниже два водопадных слива. После первого нас швырнуло влево. Как из катапульты.
- Право!!! — заорал обычно тихо ведущий судно Львов.
Тормозя всеми четырьмя костями, едва успели встать на курс перед вторым водопадом, который представляет очень необычную скальную ступень. Единственный вариант прохода – с разгона перескочить через полуобливную плиту в русле. В этом случае нижний бьеф чист. Все другие варианты ведут к падению на камни. Однако перескочить можно только в одной точке, к которой мы едва пробились через сбивающие с курса валы. Нет, явно мрачные духи Дарьяла в этот день загуляли в соседнем ущелье!
Последние 1.5 км до плотины в Верхнем Ларсе значительно проще. Хотя, если оценивать объективно, эти 1500 метров украсят любой пятерочный маршрут.
Мы рвались к финишу. И вот уже последняя смена экипажа, проскочив мимо мощного прижима, вывела "Зеленое чудовище" к зеркалу водохранилища.
Трудно описать лавину чувств, которым мы дали волю, обнимаясь на дороге, под сигналы проходящих мимо машин. И не все еще понимали, что вот эта команда, этими руками сделала что-то такое, чем можно гордиться всю жизнь. Но всем было немного грустно, оттого, что теперь это только история.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
- Что для тебя Дарьял, Прохор? — спросил я его вечером победного дня.
Помолчав, он попросил сигарету и закурил, впервые за весь поход:
- Знаешь, Серега, это – человек, который рос во мне, когда я шел, нет, когда я грыз эти фантастические метры.
- К каждой радости прилагается своя ложка гадости.
- Чего вам жалко, мужики?
- Тех 30 метров на "Голиафе".
- Бросьте, только 45 метров Дарьяла мы оставили потомкам. У них ведь тоже должна быть цель.
- Тогда мечты.
- Что ж, выносить в душе мечту целой команды может быть труднее, чем ее осуществить.
Будет ли в нашей жизни другой Дарьял – это еще вопрос.
- А что если... Аргут. Карагемский прорыв!
- Или Хаишская "мясорубка" Ингури?
- Или...?
1988 год
P. S. Первая попытка сквозного прохождения "Карагемского прорыва" Аргута была нами сделана в 1990 году. До сих пор устояли входные водопады каскада. Очередная попытка в сентябре 2002 года.
"Хаиши" мы преодолели в 1990 году.
